Отрывок, не вошедший в финальную версию романа
Переписчик Сапежников начал, досконально уже всем известный, цикл охотничьих рассказов. Весь смысл этих рассказов сводился к тому, что на охоте приятно и даже необходимо пить водку. Ничего больше от него нельзя было добиться.
— Ну вот-с, — иронически сказал Ипполит Матвеевич, — вы только что изволили сказать, что раздавили эти самые две полбутылки... Ну, а дальше что?
— Дальше?.. А дальше я и говорю, что по зайцу нужно бить крупной дробью... Ну, вот... Проспорил мне на этом Григорий Васильевич диковинку... Ну и вот, раздавили мы диковинку и еще соточкой смочили. Так было дело.
Ипполит Матвеевич раздраженно пыхнул папироской:
— Ну, а зайцы как? Стреляли вы по ним крупной дробью?
— Вы подождите, не перебивайте. Тут подъезжает на телеге Дачников, а у него, бродяги, под соломой целый гусь запрятан — четвертуха вина...
Сапежников радостно захохотал, обнажив светлые десны:
— Вчетвером целого гуся одолели и легли спать, тем более на охоту чуть свет выходить надо. Утром встаем. Темно еще, холодно. Одним словом, драже прохладительное...
Ну, у меня полшишки нашлось. Выпили. Чувствуем, не хватает. Драманж! Баба двадцатку донесла. Была там в деревне колдовница такая — вином торгует...
— Когда же вы охотились-то, позвольте полюбопытствовать?
— А тогда ж и охотились... Что с Григорий Васильевичем делалось!.. Я, вы знаете, никогда не блюю... И даже еще мерзавчика раздавил для легкости. А Донников, бродяга, опять на телеге укатил. "Не расходитесь, говорит, ребята. Я сейчас еще кой-чего довезу". Ну, и довез, конечно. И все сороковками — других в "Молоте" не было. Даже собак напоили...
— А охота?! Охота?! — закричали все.
— С пьяными собаками какая же охота? — обижаясь, сказал Сапежников.